Основи християнської культури - 9-й клас

роман Кирилла Еськова, написанный в жанре, совмещающем криптоисторию и детектив.

Роман описывает события, связанные с деятельностью Иисуса Христа и его распятием. Является своеобразным «ответом» автора на книгу проповедника Джоша Макдауэлла «Доказательства воскресения», пытающуюся доказать действительность чудесного воскресения Христа с рациональных позиций. Название романа связано с тем, что вторая часть написана от имени Афрания — начальника тайной стражи, описанного Булгаковым в «Мастере и Маргарите».

Роман состоит из двух частей. В первой последовательно разбираются основные моменты евангельской истории, даётся их оценка и акцентируется внимание на некоторых особенностях описываемых событий, которые обычно упускают из виду. Автор ставит цель построить такую версию библейских событий, которая была бы полностью внутренне непротиворечива, не требовала предположений о лжи авторов канонических евангелий и Христа, но при этом объясняла бы весь комплекс связанных с распятием Христа событий с чисто материалистических позиций. Вторая часть — это, собственно, роман, в художественной форме излагающий построенную автором версию.

Логика рассуждений автора романа базируется на научном методе. Чтобы не вдаваться в обсуждение целого комплекса около-богословских вопросов, в которых автор сам признаёт себя некомпетентным, а также избежать споров об историчности всех или некоторых евангельских персонажей, он строит свою версию, приняв за основу ряд базовых принципов:

• Четыре канонических Евангелия априори признаются историческими источниками.
• Авторство канонических Евангелий и история их написания полагается соответствующей классическому христианскому канону.
• Евангелисты полагаются честными и порядочными людьми, описавшими то, что видели и слышали сами. Предположения о недобросовестности того или иного евангелиста разрешается выдвигать только в том случае, если иным способом окажется невозможным построить логически непротиворечивую картину происходящего.
• С другой стороны, учитывается то, что любой честный человек может добросовестно заблуждаться, неверно оценивать происходящее или быть намеренно введён в заблуждение теми или иными силами, с той или иной целью. Кроме того, в некоторых случаях Евангелия пишут о событиях, свидетелями которых их авторы заведомо не могли быть (например, происходивших при дворе иудейского царя). Поскольку ничем, кроме пересказа слухов, такое сообщение быть не может, оно принимается как доказательство наличия слухов, но не как свидетельство о самом событии.

• Вторая часть книги представляет собой якобы найденный археологами где-то в пещере в запечатанном сосуде отчёт военного трибуна Афрания, начальника тайной стражи при прокураторе Иудеи. Отчёт адресован проконсулу Сирии Луцию Вителлию и представляет собой своеобразное «посмертное письмо», которое должно отправиться адресату, если автор внезапно умрёт или будет арестован; таким образом Афраний застраховался от возможных шагов прокуратора, для которого он является весьма опасным свидетелем:

  …Получение Вами, проконсул, этого документа означает, что Игемон не внял предупреждению и я уже мёртв — зарезан «еврейскими террористами», отравился несвежими устрицами или казнён за шпионаж в пользу Парфии, Индии либо Атлантиды. Если же прокуратор проявит благоразумие, то документ этот никогда не покинет тайника в окрестностях Иерусалима…

  В отчёте Афраний описывает операцию «Рыба», которая под его руководством и с устного разрешения прокуратора в глубочайшей тайне проводилась в течение нескольких лет имперской тайной стражей. Целью операции было создание на базе одной из религиозных общин, существовавших в описываемое время на оккупированных римлянами землях, сильной, влиятельной религии, провозглашающей смирение и отказ от вооружённой борьбы с римскими захватчиками. Распространение такой религии могло бы подорвать авторитет иудаизма, разрушить единство еврейских террористов — сикариев и религиозных фанатиков, на котором во многом держалась многолетняя партизанская война на еврейских территориях.

  Во исполнение планов операции в религиозную общину, возглавляемую Иешуа, был внедрён оперативник тайной стражи — Иуда. В задачи Иуды входило обеспечение безопасности общины и лично Иешуа, а также наблюдение за тем, чтобы последний в своих проповедях не перешёл от миролюбия к призывам бороться с оккупантами. Иуда также поднимал авторитет общины, организуя различные «чудеса» и «исцеления» (за деньги нанимая для исполнения своих замыслов мошенников, например, «паралитиков», которые после встречи с Иешуа чудесным образом «выздоравливали»). Через Иуду, ставшего казначеем общины, римляне снабжали её деньгами, ненавязчиво опекали, при необходимости оказывали помощь, причём все эти действия производились так, чтобы члены общины, прежде всего сам Иешуа, не заподозрили, что их используют «втёмную». Помощь либо обставлялась как счастливое совпадение, либо оказывалась через третьих лиц, например, представителей еврейской местной власти, сочувствующих доктрине Иешуа. Так, арест и казнь Иоанна Крестителя были организованы римлянами, чтобы устранить наиболее сильного конкурента новой общины.

  Операция развивалась успешно, но её окончательному успеху помешала жадность Иуды. Как совершенно случайно выяснил Афраний, часть исцелённых Иешуа вовсе не была нанятыми Иудой мошенниками — это были самые настоящие больные, которые действительно выздоровели, хотя в своих отчётах Иуда указал их в числе тех, кому были выплачены деньги за инсценировку. Вызванный для объяснений Иуда заявил, что все недостающие деньги вложены им в организацию некоего великого чуда, которое должно произойти в Иерусалиме буквально на днях. Иуда действительно организовал такое чудо — им стало воскрешение Лазаря, но, вместо того, чтобы нанять исполнителей и заплатить им, использовал сторонниц Иешуа, сестёр Вифанских, убедив их, что инсценировка поднимет авторитет Учителя. Когда ученики Иешуа поняли, что воскрешение было обманом, вовлечённые в аферу женщины потребовали от Иуды признания, которое было для него совершенно неприемлемо — он наверняка был бы изгнан из общины, после чего его ждал суд за растрату казённых денег.

  Иуда нашёл единственный способ спасения — он обратился в Синедрион (разумеется, не в качестве римского агента, а представив себя учеником Иешуа, который внезапно осознал свои заблуждения), предложил свои услуги в организации устранения популярного религиозного лидера и, несколько позже, сопроводил группу захвата к месту ночлега общины, в Гефсиманский сад. Целью операции было убийство Иешуа под видом случайной смерти при взятии сопротивлявшихся сектантов. Римляне, в последний момент разгадавшие план Иуды, направили отряд спецназа в Гефсиманию и помешали убийству Иешуа, но не могли помешать его аресту, не раскрывая перед евреями своей заинтересованности в проповеднике.

  Суд Синедриона, вместо того, чтобы приговорить Иешуа к смерти за богохульство, передал его прокуратору, как обвиняемого в претензиях на престол Иудеи. Еврейские иерархи рассчитывали, что прокуратор помилует проповедника, тем самым признав, что тот полезен Риму, и это сделает из Иешуа политический труп. Римляне же поступили наоборот: прокуратор приговорил Иешуа к смерти, но сделал это так, что в глазах народа виновником смерти Иешуа стал Синедрион. Римляне рассчитывали перед казнью подменить Иешуа на другого человека. После смерти подменённого на кресте предполагалось организовать «чудесное воскрешение» Иешуа, после которого авторитет его возрос бы до невероятной высоты. Однако Иешуа отказался от участия в инсценировке, предпочтя погибнуть на кресте.

  Чтобы спасти операцию, римляне прибегли к отчаянным мерам: они организовали погребение Иешуа в гробнице, затем изъяли тело и срежиссировали воскрешение, подставив вместо Иешуа искусно загримированного имитатора. Иуда был устранён, поскольку оказался единственным, кто мог бы уличить их в подмене.

персонаж романа "Мастер и Маргарита", демон войны. 

Своим именем он, очевидно, обязан повести писателя и историка Н. А. Полевого (1896-1946) "Абадонна" и особенно стихотворению поэта Василия Жуковского (1783-1852) "Аббадона" (1815), представляющему собой вольный перевод эпилога поэмы немецкого романтика Фридриха Готлиба Клопштока (1724-1803) "Мессиада" (1751-1773). 

Герой стихотворения Жуковского - ветхозаветный падший ангел, возглавивший восстание ангелов против Бога и в наказание сброшенный на землю. Аббадона, обреченный на бессмертие, напрасно ищет гибели: "Вдруг налетела на солнце заблудшая в бездне планета; час ей настал разрушенья... она уж дымилась и рдела... К ней полетел Аббадона, разрушиться вкупе надеясь... Дымом она разлетелась, но, ах!.. не погиб Аббадона!" 

В "Мастере и Маргарите" разлетевшаяся дымом планета превратилась в хрустальный глобус Воланда, где гибнут люди и дымятся поражаемые бомбами и снарядами дома, а Аббадона беспристрастно наблюдает, чтобы страдания для обеих воюющих сторон были одинаковыми. Здесь сказалась антивоенная позиция Булгакова, выраженная еще в рассказе "Необыкновенные приключения доктора" (1922) и основанная на его опыте военного врача первой мировой и гражданской войн. 

Война, развязанная Аббадоной и предстающая взору Маргариты, - это вполне конкретная война. На глобусе Воланда "кусок земли, бок которого моет океан", ставший театром военных действий, представляет собой Пиренейский полуостров. Здесь расположена Испания, где в 1936-1939 гг. происходила кровопролитная гражданская война. 

Впервые эпизод с Аббадоной и глобусом появился в варианте 1937 г., когда война в Испании неизменно присутствовала в кинохронике и выпусках новостей по радио (Воланд как раз сетует на невнятные голоса радиодикторов, для чего и завел себе хрустальный глобус - прообраз телевизора, только живого). 

К событиям в Испании Булгаков проявлял постоянный интерес, и с ними связана одна из его последних газетных публикаций. 26 декабря 1936 г. "Литературная газета" напечатала несколько писем советских писателей в связи с потоплением неизвестной подводной лодкой торгового судна "Комсомолец", шедшего в Испанию. 

Было здесь и булгаковское письмо, в котором автор "Мастера и Маргариты"присоединял свой голос к тем, кто высказывался за направление в испанские воды эскадры (вопрос насчет эскадры был поставлен редакцией): "Советские военные корабли сумеют и отконвоировать торговые суда, и внушить уважение к флагу Союза, а, в случае крайности, напомнить, насколько глубоки и опасны воды, в которых плавают поджигатели войны". При этом Булгаков заметил, что, "по моему глубокому убеждению, слова возмущения здесь ничем не помогут". 

Хотя письмо и его содержание во многом были заданы заранее, нет оснований сомневаться, что здесь отразились и собственные убеждения писателя: войны можно прекратить не словами возмущения, а применением силы против агрессора. Вероятно, здесь лежит разгадка, почему Воланд относится бесстрастно к результатам работы Аббадоны и не разделяет негодования Маргариты ужасными последствиями войны, в частности, гибелью невинных младенцев. Он внушает героине, что слова в данном случае бесполезны. Ведь Аббадона слеп, он всегда в черных очках и не может оказывать предпочтение никому из участников войны. 

Свои очки Аббадона снимает только однажды - во время убийства Барона Майгеля - именно этого предателя надо было уничтожить, поскольку он угрожал погубить весь мир Воланда и выступал чрезвычайно удачливым конкурентом сатаны на дьявольском поприще. 

Имя Абадонна восходит к древнееврейскому Аваддон. Так зовут ангела Апокалипсиса. Он упоминается в романе "Белая гвардия", где пациент Алексея Турбина, больной сифилисом и начитавшийся Откровения Иоанна Богослова поэт Русаков связывает этого ангела с военным вождем большевиков Л. Д. Троцким, имя которого будто бы "по-еврейски Аваддон, а по-гречески Аполлион, что значит губитель". 

Дословно Аваддон переводится, как "прекращение бытия". Не исключено, что из этой, возникшей в "Белой гвардии", связи главы Красной Армии с Аваддоном, родилась мысль в "Мастере и Маргарите" назвать Абадонной демона войны. Портрет Аббадоны в чем-то подсказан внешностью Троцкого, поскольку Аббадона - худой человек в очках, и его работа столь же безукоризненна, как и деятельность Троцкого на посту главы военного ведомства. Оба они равнодушны к жертвам войны.

персонаж романа "Мастер и Маргарита", член свиты Воланда, "демон безводной пустыни, демон-убийца". 

Имя Азазелло образовано Булгаковым от ветхозаветного имени Азазел (или Азазель). Так зовут отрицательного культурного героя ветхозаветного апокрифа - книги Еноха, падшего ангела, который научил людей изготовлять оружие и украшения. Благодаря Азазелу женщины освоили "блудливое искусство" раскрашивать лицо. Поэтому именно Азазелло передает Маргарите крем, волшебным образом меняющий ее внешность. 

В книге И. Я. Порфирьева "Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях" (1872), известной, скорее всего, автору "Мастера и Маргариты", отмечалось, в частности, что Азазел "научил людей делать мечи, шпаги, ножи, щиты, брони, зеркала, браслеты и разные украшения; научил расписывать брови, употреблять драгоценные камни и всякого рода украшения, так что земля развратилась". 

Булгакова привлекло сочетание в одном персонаже способности к обольщению и убийству. Именно за коварного обольстителя принимает Азазелло Маргарита во время их первой встречи в Александровском саду. Но главная функция Азазелло в романе связана с насилием. Он выбрасывает Степана Богдановича Лиходеева из Москвы в Ялту, изгоняет из Нехорошей квартиры дядю Михаила Александровича Берлиоза Поплавского, убивает из револьвера Барона Майгеля. 

В ранних редакциях это убийство Азазелло совершал с помощью ножа, более подобающего ему как изобретателю всего существующего в мире холодного оружия. Однако в окончательном тексте "Мастера и Маргариты" Булгаков учел, что прототип Барона Майгеля Б. С. Штейгер уже в ходе создания романа был расстрелян, и заставил Азазелло убить предателя не ножом, а пулей. Азазелло также изобрел крем, который он дарит Маргарите. Крем этот так и называется "крем Азазелло". Волшебный крем не только делает героиню невидимой и способной летать, но и одаривает ее новой, ведьминой красотой. А в Нехорошей квартире Азазелло появляется через зеркало, т.е. тоже с помощью своего собственного нововведения. 

В некоторых сохранившихся фрагментах редакции "Мастера и Маргариты" 1929 г. имя Азазелло носил сатана - будущий Воланд. Здесь Булгаков, очевидно, учел указания И. Я. Порфирьева на то, что у мусульман Азазел - это высший ангел, который после своего падения был назван сатаной. Азазелло тогда и позднее, вплоть до 1934 г., назывался Фиелло (Фьелло). Возможно имя Фиелло, в переводе с латинского означающее "сын", появилось под влиянием сообщения И. Я. Порфирьева о том, что в книге Еноха есть два латинских имени мессии: Fillius hominis (сын человеческий) и Fillius mulieris (сын жены). Имя Фиелло оттеняло подчиненное положение будущего Азазелло по отношению к будущему Воланду (тогда еще Азазелло), а с другой стороны пародийно приравнивало его к мессии. 

В книге Еноха, согласно переводу И. Я. Порфирьева, Господь говорит архангелу Рафаилу: "Свяжи Азазиэля и брось его во тьму и заключи (прогони) в пустыню". В данном случае Азазелло уподоблен козлу отпущения из канонической ветхозаветной книги Левит. Там Азазел - козел отпущения, принимающий все грехи иудейского народа и ежегодно прогоняемый в пустыню. У И. Я. Порфирьева приводится и славянский ветхозаветный апокриф об Аврааме, где говорится, что "явился диавол Азазил, в образе нечистой птицы, и стал искушать Авраама: что тебе, Авраам, на высотах святых, в них же не едят, не пьют; несть в них пища человеча, вси си огнем поядают и покаляют тя". Поэтому в последнем полете Азазелло обретает облик демона безводной пустыни. Азазелло в образе "нечистой птицы" воробья предстает перед профессором Кузьминым, превращаясь затем в странную сестру милосердия с птичьей лапой вместо руки и мертвым, демоническим взглядом. 

По всей видимости, апокриф об Аврааме отразился в булгаковском черновом наброске, датируемым 1933 г.:
"Встреча поэта с Воландом.
Маргарита и Фауст.
Черная месса.
Ты не поднимешься до высот. Не будешь слушать мессы. Но будешь слушать романтические...
Маргарита и козел.
Вишня. Река. Мечтание. Стихи. История с губной помадой". 

Здесь дьявол не отпускал Мастера (Поэта, Фауста) к "святым высотам", где нет "пищи человеческой", а отправлял его творить в последний романтический приют с земными плодами (вишнями) и рекой, из которой можно напиться воды. Азазелло тут, очевидно, превращен в козла, т.е. обрел свой традиционный облик, а в качестве чудесного крема выступает губная помада, которую тоже дал людям Азазел. 

Сюжеты с мазью Азазелло, превращающей женщину в ведьму, и с преображением Азазелло в воробья, имеют древние мифологические корни. Можно отметить "Лукия, или Осла" древнегреческого писателя II в. Лукиана и "Метаморфозы" его современника римлянина Апулея. 

У Лукиана жена Гиппарха разделась, "потом обнаженная подошла к свету и, взяв две крупинки ладана, бросила их в огонь светильника и долго приговаривала над огнем. Потом открыла объемистый ларец, в котором находилось множество баночек, и вынула одну из них. Что в ней заключалось, я не знаю, но по запаху мне показалось, что это было масло. Набрав его, она вся им натерлась, начиная с пальцев ног, и вдруг у нее начали вырастать перья, нос стал вороньим и кривым - словом, она приобрела все свойства и признаки птиц: сделалась она ни чем иным, как ночным вороном. Когда она увидела, что вся покрылась перьями, она страшно каркнула и, подпрыгнув, как ворона, вылетела в окно". 

Точно таким же образом Маргарита натирается кремом Азазелло, но превращается не в ворона, а в ведьму, тоже обретая способность летать. Сам Азазелло в приемной профессора Кузьмина обращается сначала в воробья, а затем в женщину в косынке сестры милосердия, но с мужским ртом, причем рот этот "кривой, до ушей, с одним клыком". Здесь порядок превращения обратный, чем у Лукиана, и сниженный - вместо ворона - воробушек. Интересно, что эпизод с наказанием Азазелло профессора Кузьмина Булгаков продиктовал в январе 1940 г. после посещения профессора В. И. Кузьмина, безуспешно лечившего автора "Мастера и Маргариты" от нефросклероза и не скрывавшего от писателя, что жить тому осталось недолго. 

Булгаков, описывая Маргариту, натирающуюся кремом Азазелло, учитывал и превращение волшебницы Памфилы, которое наблюдает Луций в "Метаморфозах" Апулея: "Прежде всего, Памфила сбрасывает с себя все одежды и, открыв какую-то шкатулку, вынимает оттуда множество ящиков, снимает крышку с одного из них и, набрав из него мази, сначала долго растирает ее между ладонями, потом смазывает себе всё тело от кончиков ногтей до макушки, долгое время шепчется со своей лампой и начинает сильно дрожать всеми членами. И пока они слегка содрогаются, их покрывает нежный пушок, вырастают и крепкие перья, нос загибается и твердеет, появляются кривые когти. Памфила обращается в сову. Испустив жалобный крик, вот она уже пробует свои силы, слегка подпрыгивая над землей, а вскоре, поднявшись вверх, распустив оба крыла, улетает". 

Еще один эпизод из "Метаморфоз" отразился в "Мастере и Маргарите" в сцене убийства Азазелло Барона Майгеля. У Булгакова "барон стал падать навзничь, алая кровь брызнула у него из груди и залила крахмальную рубашку и жилет. Коровьев подставил чашу под бьющуюся струю и передал наполнившуюся чашу Воланду". 

У Апулея таким же образом происходит мнимое убийство одного из персонажей, Сократа: "И, повернув направо Сократову голову, она (Мероя, убийца) в левую сторону шеи ему до рукоятки погрузила меч и излившуюся кровь старательно приняла в поднесенный к ране маленький мех, так чтобы нигде ни одной капли не было видно". В обоих случаях кровь убитых собирается не только для сокрытия следов преступления, но и для приготовления магических снадобий.

ПОНЯТИЕ 1) значение этого слова неизвестно; возм. этимологич. толкования: а) (наиб. вероятное) комбинация из слов "быть сильным" и "Бог", возм., "противящийся Богу", б) производное от егип. слов "виновный" и "отстранять" (что подразумевает козла отпущения, см. ниже), в) покинутое место; 2) все более популярной становится версия, что слово "А." - имя собственное, обозначающее демона пустыни (ср. Ис 13:21; 34:14; Мф 12:43; Лк 11:24). Это подтверждается и тем, что в Лев 16:8 имя "А." (в Синод. пер. - "отпущение") противопоставляется имени Господа.

АЗАЗЕЛЬ В ДЕНЬ ИСКУПЛЕНИЯ

1) в этот день (10-й день месяца тишри - сентябрь-октябрь) бросали жребий о двух козлах, один из к-рых предназначался в жертву за грехи всего народа, а второй - для изгнания в пустыню. Первый козел посвящался Господу, а второй - А. (Лев 16:8 - в Синод. пер. - "для отпущения"); 2) если предназнач. для Господа козла закалывали и кровью его кропили в святилище и в Святом Святых, то на козла, предназнач. для А., первосвященник возлагал руки, исповедуя над ним беззакония всего народа, и отправлял его с человеком, избранным по жребию, в пустыню, чтобы козел унес грехи народа (Лев 16:20-22). После этого человек, отводивший козла, должен был совершить особого рода омовение (ст. 26); 3) т.о., через козла снятые с народа грехи передавались тому, кто был их причиной, т.е. сатане; А. же следует считать либо воплощением сатаны, либо его символом. Так козел уносил грехи народа, к-рые более не должны были повторяться. Но это действо нельзя толковать т.о., будто в образе козла "для А." (в Синод. пер. - "для отпущения") приносилась жертва демону пустыни. В ВЗ есть только один культовый обычай, напоминающий это действо, но существенно от него отличающийся (Лев 14:50,53).

АЗАЗЕЛЬ И НОВЫЙ ЗАВЕТ

1) можно лишь с большой осторожностью говорить о том, что ветхозаветное представление об А. было воспроизведено в НЗ. Не исключено, что слова Иоанна Крестителя: "Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира" (Ин 1:29; ср. ст. 36) связаны с вышеопис. ветхозаветным обычаем. Из этих слов следует, что Христос занимает место посредника; 2) принимая во внимание Евр 13:11 и след., вообще нельзя козла "для А." толковать как некий прообраз Христа. Кр. того, согл. Лев 16, искупит. жертвой служит не козёл "для А.", а козёл "для Господа". Т.о., только этот последний истолковывается в Евр 13 как указание на Христа; 3) иногда для сравнения приводят стих из НЗ: 1Кор 5:5, где Павел во имя Иисуса Христа предает сатане человека за грех кровосмешения. Различие, однако, состоит в том, что здесь сатане предается сам грешник, и, как небезосновательно надеется Павел, не навсегда (-> Сатана).

персонаж романа "Мастер и Маргарита", директор ресторана Дома Грибоедова. 

Прототипом А. А. послужил Яков Данилович Розенталь (1893-1966) (по прозвищу "Борода"), в 1925-1931 гг. - директор ресторанов Дома Герцена (в романе спародирован как Дом Грибоедова), Дома Союза писателей (ул. Воровского, 56) и Дома печати (Суворовский бульвар, 8). 

О прототипе А. А. сохранились колоритные воспоминания создателя Клуба театральных работников Б. М. Филиппова: "Ресторан клуба ТР возглавлялся энтузиастом заведения, любимцем всех муз Я. Д. Розенталем, прозванным актерами Бородой: обильная растительность, окаймлявшая его восточное лицо, вполне оправдывала это. По воспоминаниям друзей и знакомых легендарного бессменного директора, проработавшего десять лет в ресторане до самой войны, он имел внушительный рост, представительную внешность, густую черную ассирийскую, конусом, большую, по грудь, бороду". 

О Я. Д. Розентале есть теплые слова в мемуарах известного певца и одного из пионеров советского джаза Леонида Утесова: "...Вспоминаю Бороду - так мы называли незабвенного Я. Д. Розенталя. Мы говорили: идем к Бороде, потому что чувствовали себя желанными гостями этого хлебосольного хозяина. Он не только знал весь театральный мир, но и вкусы каждого, умел внушить, что здесь именно отдыхают, а не работают на реализацию плана по винам и закускам. Это - начиная с конца двадцатых годов. Но и в шестидесятых элегантная фигура Бороды была знакома посетителям ВТО: в последние годы жизни он работал там и был доброй душой дома". 

В первую мировую войну Я. Д. Розенталь был интендантским офицером, затем работал в Киеве, а в Москву перебрался в конце 1921 г., в одно время с Булгаковым. Он действительно мог круто обойтись с провинившимся официантом, как и А. А. в "Мастере и Маргарите". Портрет же А. А. явно совпадает с портретом прототипа: "Вышел на веранду черноглазый красавец с кинжальной бородой, во фраке и царственным взором окинул свои владения. Говорили, говорили мистики, что было время, когда красавец не носил фрака, а был опоясан широким кожаным поясом, из-за которого торчали рукоятки пистолетов, а его волосы воронова крыла были повязаны алым шелком, и плыл в Карибском море под его командой бриг под черным гробовым флагом с адамовой головой". Здесь - возможный намек на военную службу Я. Д. Розенталя, изобиловавшую необыкновенными приключениями.

Мистические же черты облика А. А., вероятно, во многом происходят от его литературного прототипа - инфернального персонажа романа А. Белого "Московский чудак" Эдуарда Эдуардовича фон-Мандро, человека неопределенного, загадочного происхождения, оказавшегося, в конце концов, евреем-подкидышем. Предки Я. Д. Розенталя были испанскими евреями сефардами. С именем героя Белого связано имя персонажа "Мастера и Маргариты" - английское Арчибальд по аналогии с английским же Эдуардом (Мандро выдает себя за шотландца), и так же, как у Белого, одинаково повторенное в отчестве. 

В дневнике Е. С. Булгаковой сохранилась одна запись, посвященная Я. Д. Розенталю и датированная 11 августа 1939 г.: "Сегодня встретила одного знакомого ... - "слышал, что М.А. написал изумительную пьесу" ("Батум"). Слышал не в Москве, а где-то на юге. Забавный был случай: Бюро заказов Елисеева. То же сообщение - Фанни Ник. - А кто вам сказал? - Яков Данилыч. Говорил, что потрясающая пьеса. Яков Данилыч - главный заведующий рестораном в Жургазе. Слышал он, конечно, от посетителей. Но уж очень забавно: заведующий рестораном заказывает в гастрономе продукты - и тут же разговоры о пьесе, да, так, как будто сам он лично слышал ее". 

Под влиянием этого эпизода и последовавшего за ним трагического для драматурга запрета "Батума" Булгаков несколько снизил образ А. А. в окончательном тексте "Мастера и Маргариты". Если в варианте 1934 г. А. А. покидал Дом Грибоедова перед самым пожаром с пустыми руками, то в последней редакции директор ресторана прихватывал с собой два ворованных балыка.

персонаж романа "Мастер и Маргарита", начальник тайной стражи, непосредственно подчиняющийся прокуратору Иудеи Понтию Пилату. 

Прототипом А. послужил Афраний Бурр, о котором подробно рассказывается в книге французского историка религий Э. Ренана (1823-1892) "Антихрист". Выписки из этой книги сохранились в архиве Булгакова. Ренан писал о "благородном" Афраний Бурре, занимавшем пост префекта претория в Риме (это должностное лицо исполняло, в числе прочих, и полицейские функции) и умершем в 62 г. Он, по словам историка, "должен был искупить смертью, полной печали, свое преступное желание сделать доброе дело, считаясь в то же время со злом". 

Будучи тюремщиком апостола Павла, Афраний обращался с ним гуманно, хотя, как пишет Ренан, ранее "у Павла не было с ним никаких непосредственных отношений. Однако, возможно, что человеческое обращение с апостолом обусловливалось благодетельным влиянием, которое распространял вокруг себя этот справедливый и добродетельный человек". Под "смертью, полной печали", здесь имелось в виду сообщение в "Анналах" знаменитого римского историка Тацита о широко распространенном в народе мнении, что Афраний был отравлен по приказу императора Нерона (37-68). 

А. и Понтий Пилат также пытаются сделать доброе дело, не порывая со злом. Пилат стремится помиловать Иешуа Га-Ноцри, но, опасаясь доноса, утверждает смертный приговор. А. по долгу службы руководит казнью, но потом по завуалированному приказу прокуратора убивает доносчика Иуду из Кириафа. А. и Понтий Пилат своеобразно восприняли проповедь Га-Ноцри о том, что, все люди добрые, ибо первое, что они делают после смерти Иешуа, так это убивают Иуду, совершая с точки зрения проповедника безусловное зло. 

У Ренана в "Антихристе" упоминается должность префекта полиции Иудеи - на этот пост римский полководец и будущий император Тит (39-81) во время Иудейской войны 67-70 гг. назначил одного из своих иудейских сторонников Тиверия Александра. А. фактически является начальником полиции Иудеи, названной в романе тайной стражей.

персонаж романа "Мастер и Маргарита", кот-оборотень и любимый шут Воланда. 

Имя Бегемот взято из апокрифической ветхозаветной книги Еноха. В исследовании И. Я. Порфирьева "Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях" (1872), по всей вероятности, знакомом Булгакову, упоминалось морское чудовище Бегемот, вместе с женским - Левиафаном - обитающее в невидимой пустыне "на востоке от сада, где жили избранные и праведные". 

Сведения о Бегемоте автор "Мастера и Маргариты" почерпнул также из книги М. А. Орлова "История сношений человека с дьяволом" (1904), выписки из которой сохранились в булгаковском архиве. Там, в частности, описывалось дело игуменьи Луденского монастыря во Франции Анны Дезанж, жившей в XVII в. и одержимой "семью дьяволами: Асмодеем, Амоном, Грезилем, Левиафаном, Бегемотом, Баламом и Изакароном", причем "пятый бес был Бегемот, происходивший из чина Престолов. Пребывание его было во чреве игуменьи, а в знак своего выхода из нее, он должен был подбросить ее на аршин вверх. Этот бес изображался в виде чудовища со слоновой головой, с хоботом и клыками. Руки у него были человеческого фасона, а громаднейший живот, коротенький хвостик и толстые задние лапы, как у бегемота, напоминали о носимом им имени". 

У Булгакова Бегемот стал громадных размеров котом-оборотнем, а в ранней редакции Бегемот имел сходство со слоном: "На зов из черной пасти камина вылез черный кот на толстых, словно дутых лапах..." Булгаков учел также, что у слоноподобного демона Бегемота были руки "человеческого фасона", поэтому его Бегемот, даже оставаясь котом, очень ловко протягивает кондукторше монетку, чтобы взять билет. 

По свидетельству второй жены писателя Л. Е. Белозерской, реальным прототипом Бегемота послужил их домашний кот Флюшка - огромное серое животное. Булгаков только сделал Бегемота черным, так как именно черные коты по традиции считаются связанными с нечистой силой. В финале Бегемот, как и другие члены свиты Воланда, исчезает перед восходом солнца в горном провале в пустынной местности перед садом, где, в полном соответствии с рассказом книги Еноха, уготован вечный приют "праведным и избранным" - Мастеру и Маргарите. 

Во время последнего полета Бегемот превращается в худенького юношу-пажа, летящего рядом с принявшим облик темно-фиолетового рыцаря "с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом" Коровьевым-Фаготом. Здесь, по всей видимости, отразилась шуточная "легенда о жестоком рыцаре" из повести "Жизнеописание Степана Александровича Лососинова" (1928), которую написал друг Булгакова, писатель Сергей Сергеевич Заяицкий (1893-1930). 

В этой легенде, наряду с жестоким рыцарем, ранее не видевшем женщин, фигурирует и его паж. Рыцарь у Заяицкого имел страсть отрывать головы у животных, у Булгакова эта функция, только по отношению к людям, передана Бегемоту - он отрывает голову конферансье Театра Варьете Жоржу Бенгальскому. 

Бегемот в демонологической традиции - это демон желаний желудка. Отсюда необычайное обжорство Бегемота в Торгсине (магазине Торгового синдиката), когда он без разбора заглатывает все съестное. Булгаков иронизирует над посетителями валютного магазина, в том числе над самим собой. На валюту, полученную от зарубежных постановщиков булгаковских пьес, драматург с женой иногда делали покупки в Торгсине. Людей будто обуял демон Бегемот, и они спешат накупить деликатесов, тогда как за пределами столиц население живет впроголодь. 

"Политически вредная" речь Коровьева-Фагота, защищающего Бегемота - "бедный человек целый день починяет примуса; он проголодался... а откуда ему взять валюту?" - встречает сочувствие толпы и провоцирует бунт. Благообразный, бедно, но чисто одетый старичок сажает мнимого иностранца в сиреневом пальто в кадку с керченской сельдью. 

Сцена, когда представители власти пытаются арестовать Бегемота в Нехорошей квартире, а тот объявляет, что кот - "древнее и неприкосновенное животное", устраивая шутовскую перестрелку, восходит, скорее всего, к философскому трактату "Сад Эпикура" (1894) французского писателя, Нобелевского лауреата Анатоля Франса (Тибо) (1867-1923). 

Там приведен рассказ, как охотник Аристид спас щеглят, вылупившихся в кусте роз у него под окном, выстрелив в подбиравшуюся к ним кошку. Франс иронически замечает, что Аристид полагал единственным предназначением кошки ловить мышей и быть мишенью для пуль. Однако с точки зрения кошки, мнившей себя венцом творения, а щеглят - своей законной добычей, поступок охотника не находит оправдания. 

Бегемот тоже не желает стать живой мишенью и полагает себя существом неприкосновенным. Возможно, эпизод с щеглами подсказал Булгакову сцену, когда пришедшие арестовывать Бегемота безуспешно пытаются поймать его сеткой для ловли птиц.

В Передней Азии было распространено представление о том, что боги господствуют лишь на определ. ограниченной тер., за пределы к-рой их могущество не распространяется. В соответствии с этим представлением, власть горных богов ограничивалась исключит. горами. Вероятно, именно т.о. следует понимать 3Цар 20:23 и след., где сирийцы объясняют победу израильтян в горах тем, что "Бог их есть Бог гор" (МТ: "Боги их - боги гор"). Но надежда арамеев на победу в битве на равнине была разрушена безграничным могущ-вом Бога Израиля.

Варавва [евр. Бар-Абба, "сын отца"], разбойник, к-рый за убийство человека во время беспорядков в Иерусалиме находился в темнице к тому моменту, когда первосвященники прислали Иисуса к Пилату для вынесения приговора. У рим. наместников был обычай отпускать в праздник Пасхи одного преступника, к-рого выберет народ. Пилат попытался использовать этот обычай, чтобы освободить Иисуса. Но первосвященники подбили толпу требовать освобождения В., к-рого многие воспринимали как борца против власти Рима. В конце концов "превозмог крик их" (Лк 23:23), и Пилат освободил В. В нек-рых списках и переводах Ев. от Матфея отпущенный на свободу преступник называется Иисус Варавва, и Пилат, т.о., спрашивает: "Кого хотите, чтобы я отпустил вам: Иисуса Варавву, или Иисуса, называемого Христом?" (Мф 27:17).

I. ВЕРА ВО ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ. Вера во Второе пришествие Господа Иисуса Христа на землю относится к основополаг. аспектам христ. веры. Все дело Господа, начавшееся с Его вочеловечения и включающее в себя страдания и воскресение, венчается Его Вторым пришествием. Учение о В.П. относится к разделу теологии, называемому эсхатологией (учением о последних временах). Наиб. часто встречающееся в греч. оригинале НЗ для обозначения В.П.И. слово парусиа в своем обычном, мирском смысле означает "прибытие властителя с официальным визитом". Наряду с ним употребляются также слова эпифанея - "явление" (напр., 1Тим 6:14; 2Тим 1:10; Тит 2:13) и апокалюпсис - "откровение" (1Кор 1:7; 2Фес 1:7; 1Пет 1:7,13; 4:13). Новозаветное учение о В.П.И. развивает ветхозаветные пророчества о -> Дне Господнем (см., напр., Иоил 2:1 и след.; Мал 3:2), но в нем этот день уже не рассматривается только как день суда. Господь, покинувший землю и вознесшийся на небо, чтобы вновь занять Свое место рядом с Отцом, с этого момента через проповедь Евангелия и воздействие Св. Духа начинает собирать Церковь, к-рая свидет-вует о Его уже наступившем Царстве. В определ. момент, неизвестный ни человеку, ни даже Ему Самому, Он вновь явится на землю, чтобы по поручению Своего Отца совершить суд и учредить Царство Божие сначала на земле в ее совр. виде (-> Тысячелетнее царство), а после истребления всех врагов Бога - и на обновленной земле.

II. ВЕСТЬ ИИСУСА

Иисус во время Своей земной жизни, говоря Своим ученикам о Се-бе, о Своем происхождении от Отца и Своем пути к Нему (Ин 14:2 и след.), указал им на то, что Сам Он станет Господом в грядущем откровении Царства Божия (Мф 16:27). Об этом неоднокр. говорится в синоптич. Евангелиях, но в Ев. от Иоанна (см., напр., Ин 5:28 и след.) этот факт лишь предпослан, хотя в целом в этом Евангелии внимание направлено больше на воздействие Св. Духа, через Которого Церковь и сегодня связана с Христом и познает Его (ср. Ин 14:18-24; 16). Господь говорит о Своем Втором пришествии в большой эсхатологич. речи (Мф 24; Мк 13), а также и в других местах НЗ. Из Его высказываний складывается след. картина: Он грядет в славе и в силе (Мф 24:30; 25:31; 26:64), а именно на облаках (Мф 24:30; 26:64; ср. Дан 7:13) в сопровождении ангелов (Мф 16:27; 24:31; 25:31). Его Второе пришествие будет сопровождаться необычными явлениями, напр. затмением солнца, луны, "спадением" звезд (Мф 24:29 и след.; Мк 13:24 и след.; ср. Иоил 2:10,30,31; 3:15) и сотрясением земли и моря (Лк 21:25 и след.). При этом на небе явится "знамение Сына Божия", а на земле бу-дут слышны стенания людей (Мф 24:30). Второму пришествию Иисуса будет предшествовать время все большего притеснения верующих, увеличения искушений и соблазнов вплоть до разрушения всех человеч. и семейных уз (ср. Мф 24; Мк 13). Христос будет вершить поруч. Ему -> суд, к-рому подвергнутся все люди; приговор будет строгим и сообразным их делам (Мф 16:27; 25:31 и след.). Одна-ко Ев. от Иоанна и Откровение свидет-вуют о том, что этот суд не коснется верующих (см. Ин 5:24). Для Церкви В.П.И. в значит. большей степени будет означать соединение со своим Господом (см. Мк 13:27; Ин 14:3) и получение воздаяния за свою веру, свое упование и перенесенные страдания. О времени Своего Второго пришествия Иисус ничего не сообщает, указывая, что об этом знает лишь Отец (Мф 24:36; Мк 13:32). Итак, Второе пришествие грядет нежданно (Мф 24:42 и след.), подобно молнии (ст. 27), у людей не будет вре-мени осмыслить случившееся. Поэтому Господь постоянно увещевает Своих учеников духовно бодрствовать (см., напр., Мф 24:42; 25:1-13 и др.). Нек-рые исследователи усматривают в словах Иисуса намек на то, что В.П.И. должно было произойти еще при жизни первого поколения христиан, но это мнение представляется необоснов. В выска-зываниях Иисуса прямо или косвенно указывается на более длит. период. Напр., Иисус говорил, что сначала Евангелие должно быть проповедано "до края земли" (Мф 24:14; Мк 16:15; ср. Мф 26:13; 28:19; Лк 24:47). В притчах Он говорит о долгом отсутствии "господина", "жениха" или "царя" (Мф 24:48; 25:5,19; Лк 12:38). Притча, изложенная в Лк 19:11-27, также представляет собой ответ Иисуса ученикам на их ожидание Его скорого возвращения. Этому не противоречат такие места, как Мф 10:23; 16:28; 24:34, но первое из этих мест все же может быть истолковано так, что миссия Его учеников среди израильтян еще не будет закончена, как придет Сын Человеческий. В этом оно приближается к сказ. в Рим 11. Текст Мф 16:28 можно понимать как начинающееся после Пятидесятницы распространение Царства Божия, а в Мф 24:34 слова "род сей" можно отнести не к поколению (таково основное значение греч. слова генеа), а к роду человеч. или к народу Израиля; Евангелия дают основание надеяться, что человечество дождется пришествия своего Господа.

III. СВИДЕТЕЛЬСТВА, СОДЕРЖАЩИЕСЯ В ДРУГИХ КНИГАХ НОВОГО ЗАВЕТА

Первое же обетование, получ. учениками после вознесения Господа, указывает на Его Второе пришествие: "Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, приидет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо" (Деян 1:11). Так они свидет-вуют об этом и в своих проповедях (ср. Деян 3:20 и след.; 17:31), и в своих посланиях. Именно здесь часто говорится о грядущем дне Господа, дне Его Второго пришествия (см., напр., 1Кор 1:8; 4:5; 11:26; 15:23; 16:22; 1Фес 2:19; 3:13; 4:13 - 5:11; 2Фес 2:1; 2Пет 3:12; Иак 5:7). Церковь живет в ожидании этого дня (ср. слова Павла о Вечере, 1Кор 11:26), она ожидает пришествия своего Господа (Флп 3:20 и след.; Тит 2:13). Она уповает на этот день как на день окончания искушений, страданий и испытаний (2Фес 1:7-10), когда будет истреблен великий беззаконник (2Фес 2:8) и все люди, в том числе и враги, признают Христа Господом (Флп 2:10 и след.), а верующие получат воздаяние (2Фес 1:7) и похвалу (1Кор 4:5). Господь создаст новое небо и новую землю, после того как прежние "прейдут" (2Пет 3:12 и след.). Высказывания учеников повторяют и дополняют слова Самого Господа. Он грядет на облаках (1Фес 4:17; 2Фес 1:7) вместе со всеми святыми Его (1Фес 3:13; 2Фес 1:10); Его пришествие будет возвещено гласом Архангела (1Фес 4:16; ср. Дан 10:21) и трубой Божьей (1Кор 15:52; 1Фес 4:16; ср. Пс 46:6; Иоил 2:1; Зах 9:14). Его пришествие станет днем воскресения всех почивших во Христе (1Кор 15:23; 1Фес 4:16), но вместе с тем и днем великого Суда, когда Он осветит сокрытое во мраке и откроет сердечные намерения (1Кор 4:5), и тогда дело каждого обнаружится (1Кор 3:13; 2Кор 5:10). Отсюда становится понятным, что целью духовного воспитания в церквах должна быть подготовка верующих ко Второму при-шествию (ср. 2Фес 1:11; 1Ин 2:28); каждый верующий и вся Церковь тогда должны предстать неповинными (1Кор 1:8; 1Фес 3:13) и святыми (1Фес 5:23), не имеющими пятна или порока (Еф 5:27); это возможно только в том случае, если ученики останутся верны Иисусу и Его слову. Одноврем. с этим апостолы увещевают Церковь хранить терпение в страданиях и искушениях (Евр 10:36 и след.; Иак 5:7 и след.). Как и следовало ожидать, проблема скорого пришествия Христа играет заметную роль в апостольских посланиях, что вызвано неведением о сроках Второго пришествия (ср. 1Фес 5:1-6; 2Фес 2:1-9; 2Пет 3:8-14). Продолжительное ожидание скорого пришествия вызывало у верующих некоторую напряженность. В стремлении помочь им Петр ссылается на высказывание Пс 89:4: "у Господа один день, как тысяча лет" (2Пет 3:8). Внезапность В.П.И. подчеркивается образом татя (вора) (1Фес 5:2,4; 2Пет 3:10), а дополняет его картина внезапных и неизбежных родовых мук (1Фес 5:3). Наступают последние дни (2Пет 3:3 и след.) и конец времен (1Кор 10:11; 1Пет 4:7), последний час (1Ин 2:18), приблизился день спасения (Рим 13:11), Господь близко (Флп 4:5), Судья стоит у дверей (Иак 5:9) и Господь не замедлит исполнить Свое обетование (Евр 10:37); но, с другой стороны, Павел вынужден предостеречь верующих от того заблуждения, что день Господень уже наступил (2Фес 2:2), и призвать их к упорному труду (2Фес 3:10-13). Итак, свидет-во о наступающем последнем часе вопреки скороспелым заключениям, к-рые наверняка были, может быть ис-толковано как начало последнего периода существования мира, к-рый завершится Вторым пришествием Иисуса. Наконец, следует напомнить и о свидет-вах Откровения, в к-рых описаны воспринятые в видении события, связ. со Вторым пришествием и предшествующие ему. Тема В.П.И. пронизывает всю книгу, начиная с Откр 1:7: "Се, грядет с облаками"; она звучит и в посланиях церквам (Откр 2:16,25 и след.; 3:11,20). Прежде чем знамение Сына Человеческого появится на небе, через проповед. слово и через посл. Богом казни многокр. повторится требование к людям вернуться на пути Божьи. Ужасы суда потрясут землю (Откр 8:5 - 9:21; 16), но время для обращения будет ограничено (Откр 10:6), последняя труба возвестит Второе пришествие (ст. 7), а небесный хор - победу Агнца (Откр 11:15; 12:10 и след.; 17:14); из отверстого неба (Откр 19:11 и след.) для последней победы выйдет Господь, чтобы пребывать на земле (Откр 20:4), в среде Своей Церкви, убранной, как невеста для жениха (Откр 21:2). Отсюда становится понятна и последняя цель Второго пришествия, к-рую Павел уже упоминал в 1Кор 15:23 и след.: Христос Победитель, завершая великое дело примирения, после свершения суда передаст новую землю Богу, Который будет жить среди Своего народа, примиренного человечества, и будет править им (Откр 21:3,5; 22:3). -> Мессия -> Тысячелетнее царство -> Обетование.